Эффект Трампа
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КАГАРЛИЦКОГО БОРИСА ЮЛЬЕВИЧА.
Увы, начать эту статью придётся с неизбежной самокритики. После того, как демократы в США сменили стареющего Байдена на моложавую и элегантную Камалу Харрис, я, подобно многим, сделал вывод, что возвращение Дональда Трампа в Белый Дом удастся предотвратить. Разумеется, я сейчас могу оправдываться тем, что находясь в тюрьме не имел достаточного доступа к текущей информации и не мог следить за всеми перипетиями предвыборной гонки.
Однако на самом деле проблема гораздо глубже. Я недооценил масштабы бюрократической инерции в лагере «здравомыслящих» (демократов, либералов, левых и вообще всех тех, кто знает, что Земля точно круглая, а человек произошёл от древних приматов), а также степень деморализации и демобилизации масс, утомлённых двумя десятилетиями пустопорожней политкорректной болтовни. Мне казалось, что надвигающаяся реальная угроза заставит политический аппарат мобилизоваться, выходя за рамки привычных электоральных мероприятий, а массы, недовольные текущим положением дел, но нежелающие возвращаться в прошлое, пробудятся от апатии. Итоги выборов демонстрируют, что одной лишь угрозы реакционного поворота оказалось недостаточно. Либералы и либеральные левые сейчас обречены пожинать плоды своей катастрофической политики, о бедственных последствиях которой писали уже многие, от Тома Франка до автора этих строк. Но важно, что затронет это уже не только США, но и весь мир.
Что изменилось с 2016 года?
Так ли велика, однако, опасность? Ведь Трамп был уже у власти в 2016-2020 годах, и ничего страшного не произошло. Строго говоря, вообще ничего не произошло. Даже обещанная стена вдоль мексиканской границы не была построена. Но в том и дело, что за прошедшие 4-5 лет изменилась политическая ситуация не только в Америке, но и во всём мире. В том числе, кстати, и в России.
В 2016 году можно было злорадствовать по поводу победы Трампа: «Вот злонравия достойные плоды». Аппарат Демпартии махинациями и фальсификациями подавил бунт активистов, устранил угрозу «левого поворота», провалив кандидатуру Берни Сандерса, а в результате получил Трампа в Белом Доме. Больше того, за Трампа тогда проголосовали многие возмущённые избиратели Сандерса. Миллионер из Нью-Йорка выступил в роли протестного народного кандидата. Отчасти – вопреки собственным взглядам и планам.
Если вы думаете, что в 2024 году повторилось то же самое, вы глубоко ошибаетесь.
За прошедшие годы вокруг Трампа сложилась реваншистская коалиция, объединяющая все разновидности и сорта реакционных сил, казалось бы, отвергнутых историей XIX и XX веков. От борцов против теории революции до провинциальных изоляционистов, считающих, что вступление США в войну с Гитлером было роковой ошибкой. Инерцию протеста, возникшего в 2016 году, трамписты успешно эксплуатировали, но социальная программа, которую готовятся реализовать победители, в первую очередь ударит именно по тем, кто голосовал за весельчака Дональда. Надо признать, что неполноценная и хаотично построенная в США социальная политика никуда не годится, но, когда она будет демонтирована, положение дел станет ещё хуже. И трудолюбивые реднеки, считающие, что всего могут добиться своим трудом, скоро почувствуют на себе последствия собственного выбора.
А что это значит для нас?
Если российские чиновники и пропагандисты, прославлявшие Трампа, надеются, что он решит их проблемы (прежде всего в связи с Украиной), они, конечно, ошибаются. Изоляционизм Трампа (и его коллег по бизнесу) в сочетании с его маниакальным стремлением начать большую торговую войну с Китаем, ничего хорошего нам не обещает. Поскольку союзником США в этой торговой войне Россия быть не может, то неминуемо окажется противником. Причём искать партнёров придётся не только в Китае, но и в Западной Европе, с которой Москва (в отличие от Пекина) насмерть поссорилась. Однако независимо от того, как будут развиваться международные события, для российской бюрократии возникает соблазн просто заморозить принятие любых решений до весны 2025 года, когда, наконец, будет сформирована и начнёт работать новая администрация в Вашингтоне. Понятно, что за это время дела у нас в стране ещё больше запутаются, а противоречия усугубятся.
Что может противодействовать данной ситуации. Во-первых, углубление экономических проблем и рост инфляции, которую Центробанк пытается сдержать, повышая ключевую ставку до запредельных 23-25%, что убивает спрос в невоенных отраслях. Во-вторых, давление со стороны «братского Китая», которому в преддверии возможной торговой войны с США и потери части американского рынка особенно важно возобновить железнодорожный транзит своих товаров в Европу через Россию и Украину. А это означает неизбежное «принуждение к миру» со стороны китайских «братьев».
Наконец, в-третьих, острота противоречий внутри самой российской элиты. Это противоречия накапливаются и нарастают, не находя разрешения. Причём касаются они далеко не только внешней политики.
Что это означает для будущего?
В 2016 году и либеральный истеблишмент, и либеральные левые получили очень серьёзный урок. Но впрок он не пошёл. Хуже того, они с двойным рвением продолжили курс на реализацию принципов политкорректности на фоне демонтажа социального государства и рыночных реформ. Последствием этого стало объективное обострение классовых противоречий при полном отсутствии политического выражения интересов общественных низов. Именно этот зазор и сделал возможным рост правового популизма, эксплуатирующего массовое недовольство, но направляющего его не против господствующих экономических интересов, а против национальных меньшинств, либеральной интеллигенции, внешних врагов и т.п. Ничего нового, конечно, тут нет. Именно так вели свои кампании фашисты в Италии и нацисты в Германии в 1920-е годы. И, как мы знаем, вели успешно. Но есть два существенных отличия.
Первое состоит в том, что в 1920-е годы существовало сильное левое движение, представленное коммунистами и социал-демократами. Да, они ругались между собой, вставляли палки в колёса друг другу. Но они были сильны и популярны. Сейчас такого нет.
Другое отличие состоит в том, что крайне правые в 1930-е годы смогли реализовать курс на регулирование капитализма. Но сейчас как раз их программа сводится к экономическому протекционизму в сочетании с формированием свободного рынка «для своих». Максимум, что они смогут сделать – убрать с рынка труда дешёвую рабочую силу мигрантов и закрыть рынки для дешёвых азиатских товаров. Работать такая программа не будет.
Парадокс в том, что трампистская экономическая политика будет, скорее всего, дестабилизировать мировой и американский капитализм. Теоретически это (вместе с деморализацией левых и классических либералов) потенциально формирует пространство для появления новых классовых левых. Но одно дело – потенциал, а другое – реализация. И не надо забывать пророчество братьев Стругацких о том, что «за серыми приходят чёрные». Если вакуум политического представительства для трудящегося большинства не будет заполнен адекватной левой силой, последствия будут трагическими.
И если кто-то думает, что «чем хуже, тем лучше», он тоже ошибается. Вспомните лозунг немецких коммунистов в 1932 году: «Lass Hitler kommen, nach kommen wir» (пусть придёт Гитлер, потом придём мы). К несчастью, цена таких иллюзий может быть непомерно высока.
