Культура 231

Как сделать стандартный антиглобалистский фильм? Это не так уж трудно. Достаточно нарезать как можно больше видео демонстраций протеста, сцен полицейского насилия, процитировать субкоманданте Маркоса, Фиделя и показать несколько отталкивающих проявлений капитализма: например, секс-куклы, яростные крики Стива Балмера, CEO Microsoft и (обязательно!) Джорджа Буша с его очередными нетленками. В итоге имеем достаточно крепко и живо снятую документалку, которая неплохо выполняет свои основные функции: агитаторскую и информационную. Фильм с удовольствием посмотрят левые и им сочувствующие, а иногда увиденное затронет и неискушенного зрителя. Но даже у самых крупных и достаточно талантливых проектов, таких как, например, «Четвертая мировая война», есть один серьезный недостаток: они не отвечают на вопросы «Что делать?» и «А что вы предлагаете?», особенно если такие вопросы задают зрители из более-менее благополучных стран.

Буржуазия подходит к историческим образам не менее утилитарно, чем ко всему остальному. Она приспосабливает Сталина под текущие политические нужды. Когда ей нужно было ускорить процесс приватизации и укрепления связей с мировым капиталом — российская буржуазия пугает обывателя сталинскими репрессиями, "сталинизмом", единственным спасением от которых и является тотальная либерализация всего и вся.

«Коммунизм и фашизм – одно и тоже» – этот тезис давно стал общим местом либеральной пропаганды. Впрочем, и сами левые часто обвиняли в «фашизме» и либералов, и друг друга. Внести свою лепту в давний теоретический спор решили в издательстве «Яуза-пресс», где в текущем году вышел сборник статей под общим названием: «Коммунизм и фашизм: братья или враги?».

Историк Прокопий Кесарийский (VI век нашей эры), рассказывая о походе византийской армии под водительством Велизария против королевства вандалов в Северной Африке, упоминает, что о перемещениях византийского флота практически ничего не было известно в портах Средиземноморья. Настолько в раннем Средневековье был слабый обмен информацией даже между крупными торговыми городами. А вот был бы уже в те времена интернет и «Живой журнал», все могло бы сложиться по-другому.

Мое положение в художественной среде, с одной стороны, позволяет отстраненно наблюдать современную ситуацию, а с другой – в качестве включенного агента видеть ее изнутри. В условиях разрозненной критической инфраструктуры и рыночной анархии, в которой пребывает современная профессиональная критика, я вижу для себя несколько задач. Во-первых, исследование и эксперимент, никак не связанные с разработкой универсальной теории искусства. Во-вторых, твердолобый ангажемент, а именно представление интересов дружественных мне художественных инициатив.